Кураторы направлений и проектов

Музыка
Ольга Барабошкина

Литература
Дмитрий Кузьмин

Изобразительное искусство
Николай Палажченко

Театр
Игорь Овчинников

Тематические экспертные советы

По искусству
Андрей Ерофеев
(председатель)
Михаил Брашинский
Марат Гельман
Екатерина Деготь
Игорь Макаревич
Борис Орлов
Николай Палажченко
Елена Селина
Михаил Сидлин

По литературе
Д.А. Пригов
(председатель)
Дмитрий Воденников
Александр Гаврилов
Данила Давыдов
Тимур Кибиров
Дмитрий Кузьмин
Илья Кукулин
Вячеслав Курицын
Юрий Орлицкий
Алексей Парщиков
Евгений Попов
Ирина Прохорова

По театру
Александр Гельман
(председатель)
Сергей Бархин
Ольга Галахова
Ольга Гердт
Дина Годер
Григорий Заславский
Алена Карась
Ксения Кутепова
Игорь Овчинников
Ольга Романцова
Павел Руднев
Юлия Рутберг
Екатерина Сальникова
Джон Фридман
Андрей Хрипин
Маргарита Эскина

По музыке
Николай Дмитриев
(председатель)
Ольга Барабошкина
Юлия Бедерова
Андрей Борисов
Татьяна Гринденко
Сергей Гурьев
Александр Дельфин
Леонид Десятников
Назар Кожухарь
Сергей Кошеверов
Андрей Макаров
Надежда Померанцева
Алексей Привалов
Александр Ф. Скляр
Сергей Старостин
Дмитрий Ухов
Аркадий Шилклопер

15 ноября 1999 г.
Дмитрий КУЗЬМИН О ФЕСТИВАЛЕ

Изначально образ молодого, инновативного искусства применительно к Воронежу был у меня связан с литературой: в последнее время поговаривают уже о воронежской поэтической школе (особенно после того, как сразу два поэта оттуда - Елена Фанайлова и Александр Анашевич - вошли в шорт-лист премии Андрея Белого за 1999 год, став в этом почетном списке единственными представителями русской провинции). В целом я не обманулся, что с одной стороны приятно, а с другой - немного жаль (поскольку серьезных открытий в других видах искусства я для себя не сделал - впрочем, это как бы и не моя компетенция).

В литературной программе фестиваля как раз два наиболее известных профессионалам автора - помянутые Фанайлова и Анашевич - не выступали: первая - по причине затяжной командировки в Москву, второй - по причине ложной скромности (поскольку - под своим настоящим именем - являлся региональным куратором фестиваля). Тем ярче прозвучали голоса более младших (слегка за 20) представителей этого же круга - Константина Рубахина и Романа Карнизова (оба пока больше представлены в Интернете, чем в бумажных изданиях, хотя первая публикация Карнизова - довольно большая поэма по мотивам чеченской войны - стала, пожалуй, центральным событием в появившемся весной 6-м выпуске альманаха "Вавилон"). Рубахин усвоил разработанную Анашевичем (опиравшимся, в свою очередь, на широкий, хотя и довольно своеобразный круг предшественников - от Вертинского и Кавафиса до Александра Ильянена) несколько манерную театральность, интонации слегка удивляющегося самому себе Пьеро, который между тем хоть и дитя сцены, но хорошо видит и знает изнанку жизни, ее дно. Однако в отличие от несколько заторможенного, вялотекущего лирического субъекта Анашевича, занятого вполне абстрактными медитациями на темы любви ко всем людям (впрочем, называемым, с особым странным наслаждением, поименно), - в стихах Рубахина нам неожиданно предстает Пьеро с сотовым телефоном, подвизающийся в области public relations (рубахинский мобильник таки звонил во время его выступления, - однако, кажется, здесь нет аберрации восприятия: в самих стихах тоже присутствует этот момент пребывания как бы на переднем крае жизни, в самой ее гуще), Пьеро, не лишенный брутальности, подчас удачливый, хотя и сохраняющий постоянную нотку удивления: что это тут со мной такое творится? Карнизов куда сдержаннее, ему не свойственно никакое кокетство (что, в смысле зрелищности выступления, может быть, и жаль: артистичный Рубахин, помахивающий заложенной за ногу ногой и неизменно улыбающийся каждой своей последней строчке, "вытягивал" при чтении даже не самые удачные тексты, тогда как сосредоточенно и монотонно проговаривавший текст Карнизов явно проигрывал в глазах публики). Стихи его гораздо безличнее, чем у Анашевича и Рубахина, с некоторой наклонностью к натурализму (что легко объяснить, если знать, что автор учится в Медицинской академии, - кстати сказать, тут мне импонирует еще и внутренняя честность, побуждающая писать прежде всего на том материале, с которым сталкиваешься в своей повседневной жизни, а не на каком-то выдуманном или вычитанном). С Анашевичем тексты Карнизова роднит некоторая сомнамбуличность, приближающаяся, однако, к мрачному кошмару (вот где скорее бы пригодились ассоциации с Филоновым, навеянные Анашевичем рецензенту журнала "Новая русская книга").

Другой "фланг" воронежской поэзии был представлен Альбиной Синёвой и Анной Поповой, развивающими типично русский канон женской поэзии. Синёва работает в этом направлении весьма уверенно, выпустила, как и Анашевич, две книжки, в которых можно найти любопытные повороты, скажем, темы материнства. В представленных на вечере стихах последнего времени заметен определенный перелом - особенно это касается большого текста "Укрощение вещи", в котором прежде характерная для Синёвой тема дома, домашности, быта, не гнетущего, а, напротив, имеющего прямой выход в лирику и романтику, сталкивается с идущей от Бродского метафизикой вещи как изначально чуждого, независимого от человека начала. Все это достаточно любопытно, по крайней мере в перспективе. Стихи Поповой сильно попроще, и, к сожалению, сколько-нибудь существенного прогресса за последние годы (в первый раз я слышал ее в 1996 г. на Совещании молодых писателей в Ярославле) усмотреть не удалось; отчасти это, боюсь, связано с тем, что именно Попову (и только ее) в качестве молодого автора опекает местный Союз писателей.

Особняком стояли еще два выступления. Поэт Александр Романовский - достаточно сложившийся автор, относительно традиционный, с крепкой стихотворной техникой и небезынтересной сумрачной, стоической, несколько петербургской интонацией; надеюсь, что будет возможность еще прочесть его тексты глазами, - не исключено, что здесь есть определенное будущее. Лилия Гущина, автор предыдущего поколения (между 30 и 40), представила не стихи, а прозу: предлинный отрывок из книги "Молодой человек, пригласите танцевать", которую сейчас пишет по заказу московского издательства "ОЛМА-Пресс" (печально знаменитого чудовищной антологией русской поэзии XX века под редакцией профессора Литинститута Кострова, а вообще славящегося своими дамскими романами); письмо у Гущиной, конечно, вполне профессиональное, но воспроизводит оно целиком и полностью манеру и проблематику Марии Арбатовой; зачем это нужно - непонятно. Страшно жаль, что так и не выбрался на фестиваль еще один поэт, Андрей Сен-Сеньков, обитающий в городке Борисоглебске Воронежской области, - его верлибрические миниатюры и особенно работы в области визуальной поэзии в значительной мере уникальны не только для России, но и для всей нашей литературной традиции.

Что касается других видов программы, то судить о них я могу только с серьезными оговорками, не считая себя достаточно компетентным ни в театре (хотя со своей, литературной колокольни мне показался довольно занимательным моноспектакль Натальи Когут по чеховской "Чайке", - о чем я и написал для сетевого проекта "Литературный дневник"), ни в кинематографе (короткометражка Сергея Лялина "Ужин при свечах" представляется мне пригодной только для студенческого капустника во ВГИКе: коротко говоря, девица-сексманьяк пытается зарезать юношу, а тот прикидывается вампиром - клин клином вышибают, - и достигает успеха: в последних кадрах девица уже с бархоткой на шее и двусмысленно улыбается следующему юноше; все это снято на любительском видео, смотреть, по-моему, невозможно). Об изобразительном искусстве и музыке скажу чуть больше.

Наиболее, наверно, известные в столице воронежские художники - Александр Ножкин и Сергей Горшков (оформившие, например, знаменитый среди московской богемы клуб "Петрович") - не пожелали выставляться ни в одной из городских галерей и пригласили всех желающих к себе в мастерские. Экспозиции как таковой там не было, однако Ножкин провел довольно забавную акцию: выпустил в воронежский воздух некоторое количество воздуха парижского, привезенного оттуда специально для этой цели в наглухо замотанной скотчем пластиковой банке, - с тем, чтобы улучшилась, значит, культурная и прочая атмосфера в родном городе. Занятно, но как-то я не уверен, насколько оригинально. Примитивистская деревянная скульптура Горшкова, впрочем, весьма выразительна. В другом месте были выставлены махонькие карандашные рисуночки Бориса Филатова - изящные и остроумные (увы, самый остроумный чуточку опоздал: собачка с русалочьим хвостом уже "запатентована" Юрием Грымовым под проект памятника Муму) и фотографии Александра Доро из Липецка (центральное место здесь занимал цикл "Планетарий гениталий", изображающий по-разному декорированный мужской половой орган; конечно, деконструкция эротического - дело святое, но аналогичный недавний проект Вячеслава Мизина в галерее Гельмана был четче выдержан в концептуальном отношении и потому производил более сильное, хотя, на мой вкус, и столь же отталкивающее впечатление). Еще был художник Алексей Загородных, явно крепкий профессионал, но подозрительным образом работающий параллельно в трех довольно-таки различных, насколько я могу судить, манерах.

Музыкальная программа была представлена концертом двух коллективов, определяемых (в том числе местной музыкальной критикой) как фри-джаз, хотя сами они от этого определения не в восторге. Группа "Погонщики улиток" (гитара, бас, чуть ли не советских времен клавиши, ударник и контрабас), насколько я понимаю, действительно играет несколько деформированный влиянием рок-культуры джаз. Группа "РИ" не смогла выступить в адекватном составе (один из участников оказался в командировке в Швеции), и оставшиеся двое замечательно, на мой взгляд, исполняли некую то ли индийскую, то ли прикидывающуюся индийской музыку на какой-то экзотической басовой флейте и специфических индийских барабанах (не помню, как они называются); по словам музыкантов, в полном составе они показывают более разнообразную программу, ориентированную в сторону этнической и средневековой музыки. Своеобразную ноту внесло в концерт внеплановое появление престарелого джазмена Виктора Рыжкова, бессвязно (по причине сильного опьянения), но очень зажигательно импровизировавшего некоторое время за фортепьяно. Ночью в Городском доме культуры - главном месте продвинутых молодежных вечеринок - состоялась еще рэйв-парти, с участием нескольких DJ-ев (тут уж я совсем ничего не могу сказать) и "живого" проекта Дмитрия Вихорнова "E-medicine" (остальные музыканты, насколько я понял, привлеченные); это какой-то acid, очевидно, и там фишка, кажется, в соединении живого звука с сэмплами, ни черта я в этом не понимаю, но танцевать под это хорошо.