30.06.2000

"Дорогой Лев Васильевич, я прочитала некоторые Ваши обзоры, и пришла к выводу, что у Интернета есть два существенных недостатка, которые почему-то считают достоинствами: это отсутствие цензуры и безразмерность"

Новости геополитики

Кто куда, а мы начнём тем, с чего в прошлый раз закончили - то есть с бани. Целый месяц я не был в бане. Целый месяц не ругался матом, не стриг ногтей и часто ходил в книжный магазин смотреть на книжку Дугина "Основы геополитики" за сто пятьдесят деноминированных рублей. Целый месяц я был убеждённым несгибаемым Евразийцем.

Выводы из пережитого получаются непростые - да что там, просто херовые, неутешительные получаются выводы!.. Идеологию Евразийства сочинили подлые Атлантисты, чтобы одурачивать ею доверчивых евразийских ребят. Как сперва коммунизм, да. Но я больше не плясун под ихнюю коварную дудку! В мусульмане теперь пойду.

"Один очень даже чудесный юноша, непьющий и некурящий студент из Ирака, который содержит бар со стриптизом и задними комнатками для чудесных недорогих встреч, дружелюбно просветил меня как-то. На мой вопрос: "Как ты думаешь, через 5-10 лет Москва станет мусульманским городом?" - он ответил: "Конечно". Я ещё спросил: "А если я не захочу стать мусульманином?" - "Захочешь! - дружелюбно ответил мне иракский друг. - Ты же умный!" - "А если не захочу?" - упорствовал я. И тогда мой студент отвернулся и стал молча смотреть в небо".

Не знаю, правда, как это совместится с тем, что по национальности я уже девять лет как еврей…

"Укоренённость Пастернака и Мандельштама в еврейской духовной традиции яснее всего обнаруживается именно в точке её разделения на два потока, каждый из которых преимущественно их питал. Раскол двух типов еврейского религиозного сознания обозначился к концу XVIII века в западной части Российской империи как противостояние хасидизма и талмудизма. Именно на этом фоне взаимоотношение двух поэтических систем: Пастернака и Мандельштама - приобретает рельефный смысл".

Эту смелую мысль подумал около двадцати лет назад великий русский мыслитель современности М. Эпштейн. А журнал "Звезда" около двух месяцев назад её опубликовал. Великий критик современности А. Немзер сказал по этому поводу: "Не пропадать же добру".

"...Так образовались эти два феномена русской поэзии: её величайший хасид Пастернак и её величайший талмудист Мандельштам".

Да... Россиянам памятны потрясшие их по телевизору кадры: Президент Путин ищет монетку посредством своего обмакнутого в тазик с кефиром лица. (Недавно облетели эфир они.) Там ещё Президент с Поволжским Прокуратором Кириенко сидели потом в красивых татарстанских тюбетейках, потому что был Сабантуй, и так было положено. Про Сабантуй много написал в своей бессмертной поэме "Василий Тёркин" великий русский поэт А. Твардовский, которого также недавно отмечали в средствах массовой информации. А было бы неплохо собрать вместе всех этих чудесных людей и одеть в белые ермолки!.. Кроме Пастернака, конечно, раз он хасид.

"Недаром кавказские офицеры часто одевались как горцы. Представьте себе советского офицера, надевшего немецкую форму во время второй мировой войны, или русского офицера, напялившего наполеоновскую форму - что бы из этого получилось! А вот знаменитый генерал Зас, прославившийся, между прочим, набегами на горцев, и все его люди носили горскую одежду. Вот это требует обдумывания. В тяге равнинной России к горному миру может быть психологическая компенсация".

В популярных книжках пишут, что-де "особенности кавказского национального костюма избирались русскими покорителями фронтира в силу их приспособленности к особенностям местного ландшафта". Чепуха. Два килограмма вонючей козьей шерсти на голове к особенностям ландшафта вовсе не приспособлены. Однако для их ношения великому санитару русской литературы Н. Мартынову даже пришлось обрить голову и сделать обрезание - о чём свидетельствует этот пример психологической компенсации?..

Если мужчина подвержен моде, это накладывает на него определённые обязательства в смысле сексуальной ориентации - вот о чём.

Русская этногенетическая геосинклиналь мечтает перебраться к кряжистому утёсу-великану: далее, как мы помним, следуют недвусмысленные концепты 'грудь' и 'ночевать'. Речь структурирована как бессознательная деятельность, язык - это воплощённая структура мифа, миф - концептуализация ритуалополагающего инстинкта, направленного - как мы помним, на что. Дебёлая Россия потно кряхтит в объятьях юркого жилистого Кафказа: женский грамматический род - главная проблема Русской Истории, чуткой до капризов Русского Языка. (Она - История - сама в его объятьях кряхтит.)

Новости мыслительного кубизма

"ПР-ТР-КР КР-ТР-ПР ПР-ТР-КР ПР-ТР-ПР КР-КР-КР КР-ТР-КР ПР-ТР-ТР
1_________________________________________
ТР-ТР-ТР ТР-КР-КР ПР-ПР-ПР КР-КР-КР ПР-КР-ПР КР-ТР-ПР ПР-ТР-КР
2_________________________________________
КР-КР-КР ТР-КР-КР ПР-ТР-ПР ПР-ПР-ПР ПР-ТР-КР ПР-ТР-ПР ПР-ПР-ПР
3_________________________________________
ТР-КР-ТР ТР-ТР-КР КР-ТР-ПР КР-ТР-ТР КР-ТР-ПР ПР-КР-КР ПР-ПР-ПР
4_________________________________________
КР-КР-КР ПР-КР-ТР ТР-ТР-ПР КР-КР-ТР ПР-ТР-КР ТР-ТР-ТР ТР-ПР-КР
5_________________________________________
ТР-ПР-ТР ПР-ТР-ТР КР-ТР-КР КР-ТР-ПР ТР-ТР-ТР ПР-ТР-КР ПР-ТР-ТР"
,

- справедливо отмечает Лариса Березовчук, кряхтя в объятьях овладевшего ею концепта. Согласно овладевшему ею концепту существует три основных вида письменной интеллектуальности: ТР, КР и ПР.

Помните, Сезанн открыл, что многообразие форм природы сводится к пирамиде, шару и кубу? Это если в 3-D. На плоскости пирамида шар и куб сводятся к треугольнику, кругу и прямоугольнику (квадрату). Следовательно, под определённым углом зрения все типы интеллектов делятся на ТР, КР и ПР, а их носители, соответственно, - на треугольноголовых, круглоголовых и квадратоголовых.

Отчасти и Сезанн, и Лариса находятся под воздействием некоторого пластического архетипа. Отчасти - следуют опыту. Известно ведь, что армейская "дембельская" шапка-ушанка предназначена для ношения на кубической голове. (Кто её видел, тому известно.) А, скажем, гуцульский народный головной убор предназначен для ношения на пирамидальной голове. (Строго говоря - на конической, но конус считается производной от шара и пирамиды.) Наконец, папаха Мартынова была предназначена для ношения на голове шарообразной формы. (Каковую форму он и пытался своей голове придать, мучая её перманентным бритьём.)

Если подсчитать количество клиньев в покрое еврейской ермолки или татарстанской тюбетейки, мы обнаружим разные степени их приближённости к полусфере. А если считать шар идеальной формой мироздания, можно выстроить следующую иерархию: 1) некоторый военнослужащий срочной службы; 2) некоторый автохтонный житель Черновицкой области; 3) поэт-талмудист О. Э. Мандельштам; 4) президент-татарстанец В. В. Путин; 5) дуэлянт-застрельщик Н. С. Мартынов; 6) хасид-лауреат Б. Л. Пастернак.

Ибо хасиды носят красивые чёрные котелки правильной полукруглой формы.

"Потому на страницах журнала рядом с материалами светил гуманитарной науки находится место и для В. Курицына, мыслительный диапазон текстов которого не превышает уровня стёба (…)
ориентация на субъективно-необязательное письмо, традицией которого отечественная гуманитарная мысль не владеет до такой степени, что элементарно-навязчивой ассоциацией к самому понятию "эссеистика" уже стало понятие (!) "курицын"
,

- излагает дальше Лариса Березовчук, бросая Куру справедливый упрёк в неквадратности его головы. Трудно с нею не согласиться.

Новости сравнительной энтомологии

Автор "Стрекозы, раздутой до размеров собаки" Ольга Славникова славится как хороший литературный критик. Автор "Поэтических воззрений восточных славян на Историю" Максим Соколов известен как "Инь" Валерии Новодворской. Совокупность автора "Стрекозы" и двоюродного близнеца Валерии Ильиничны образует прецедент рецензирования первой сборника сочинений двоюродного близнеца последней:

"Мне представляется, что постсоветская журналистика породила не столько стиль, сколько идеальный образ Продвинутого Обозревателя (этакого новейшего Супермена, бегом обгоняющего наш поезд и паровоз). Этот образ и является источником неидеальных имиджей ряда реальных персон, от Курицына до Доренко. Супермен, он же податель универсального Стиля, воплотился и в творчестве Максима Соколова - при том, что Соколов как раз из тех, кто пытается его преодолеть".

Видите, как хорошо. Поэт-хасид Пастернак в своём нобеленосном романе "Доктор Живаго" однажды писал: "Солнце светило под колёса поезда". Эта строчка - моё главное впечатление от русской литературы (а нерусской я пока не читал). Автор стрекозы Ольга Славникова в своём Номинированном и поэтому также почти букероносном романе "Стрекоза, раздутая до собаки", тоже описывает похожий факт. (А может не в нём - я не помню). Там описано, как под тяжестью гроба ножки табуреток утопают в рыхлой почему-то земле. Наконец, автор "Воззрений славян" Максим Соколов - просто бородат и отменно толст, а я и сам бородат и толст, только красив. Как видим, всё сходится одно к одному.

В конце концов, я обозреватель тут или нет? Обозреватели ничего не комментируют, они только рекомендуют читать. Ну, иногда могут походя критикнуть. Типа того, что текст Славниковой как всегда отменно зануден, книга Соколова - напротив, интересна и не в пример собаке прозрачнокрыла. А по закону жанра рецензии должно быть наоборот. Ибо если не наоборот, возникает вопрос о необходимости этой рецензии. То что называется "кризисом самоидентификации". Зачем к хорошему тексту добавлять худший или к плохому - ещё худший плохой? Это увеличивает энтропию, а задача письма - как известно - энтропию преодолевать…

Зоркий читатель хищно прянет ноздрями и задаст мне смертоносный вопрос: "Но разве не способствуют энтропии твои идиотские обозрения, взятые в чистоте своего жанрового посыла"?

С видимым удовольствием я на это отвечу: "А хуй его знает, как".

23.06.2000

Кушай тюрю, Яша, - молочка-то нет!
Где ж коровка наша? - Увели, мой свет…

Басинский сдаёт позиции

Просто мои коллеги ушли работать в Интернет. Я почти не встречаю их на страницах литературных изданий, газет и журналов, где, кажется, еще совсем недавно мы так славно переругивались, выясняли отношения, занимали разные там позиции, полагая себя живыми участниками какого-то "литературного процесса". Нынче не только они, но и самый этот "процесс" вроде бы тоже ушёл в Интернет.

Пока мы хмуро упирались каблуками в изъеденный непогодой окоп и елозили цевьём по изъеденному свинцом брустверу, пока матом клялись стоять до конца и хмуро кусали изъеденный никотином ус, пока то да сё - подмога пришла с неожиданной стороны. Имеется в виду дискуссия о "сетературе", которая происходит везде.

Пока мы хмуро стояли насмерть (или, по крайней мере, думали, что стоим), с той стороны пришёл Паша, которого я уважаю всегда, и сдал литпроцесс - с ключами, потрохами, лоджией и унитазом под ключ (телефон во дворе): читайте сами, первый и последний не предлагать.

Курицын дует на тюрю

Ведь если предположить, что укравший копейку не вор, а укравший тыщу баксов вор, то возникает вопрос кучи и зерна: до такой-то суммы воруешь - кушай шоколадку, а на рубль больше взял - пожалуй в тюрьму. Тюря стынет.
Это написано давно, стыдно сказать когда: аж весной. А весной душа, как правило, рвётся куда-нибудь не туда - вот Курицын и посвятил её порывы вопросам Чубайса, Явлинского, Кириенки и теневой экономики, будто у нас литературы нет, будто не надо её спасать. Ну ладно.

С литературоведческой стороны в цитате волнует один вопрос: откуда Кур взял выражение "тюря стынет"? Насколько я понимаю, "тюря" состоит из кваса, лука и подсолнечного масла. Варить или разогревать её - не варят и не разогревают. Едят вместо молочка и всё.

Во вторую очередь привлекает внимание "вопрос кучи и зерна". Если этиология кучи связана с жизнедеятельностью уведённой со двора коровки, зерно должно быть жемчужным. Если имеется в виду "куча вообще" как образ неопределённого множества, то "зерно" согласно суфийской притче должно быть плодом растения семейства злаковых. Если же речь идёт не о суфийской притче, а об известной апории Зенона о звуке, вызываемом падением меры зерна, и о незвуке, не вызываемом падением одного зёрнышка, то "вопрос о куче" следует понимать не как отрицание возможности "качественного скачка", а как доказательство несоответствия чувственного восприятия рациональному - в этике это называется конфликтом чувства и долга.

Таким образом, видим, что проблема отношения Курицына к воровству довольно запутана и в целом необъяснима.

Александров говорит плохие слова

мертвенное лицо с маленькими глазками, лицо бывшего комсомольца, прежде гладенькое, а теперь с натянутой старой кожей, с узкими болезненными глазками, придавленными снизу распухшими подглазниками

прохладная, блин, душонка зомби, ожившего мертвеца, жмурика, нежити, тухляка, падали, похоронившего вместе с советской литературой самого себя, в котором просто не могло быть, не осталось после могилы ничего человеческого

известно, что он провокатор и сексот, гэбэшная подстилка. Да в конце концов просто говнюк

Это всё про Виктора Ерофеева.

Особенно радует, что слова горькой и непростой правды достались Вите со страниц "Литературной газеты" - я уже давно хотел для неё такого дискурса. Отзвуки откликов на правдивую статью (кроме В.Е. там лажается Охлобыстин) тоже прозвучали, правда, хило. Хуй-говно, господа.

Природа отдыхает на детях

"Весь фронт во вшах", как писал наш участковый поэт. Это к тому, что немножко мировой справедливости вернулось на круги своя. Ещё до того как Кириенко спёр у меня четыре тысячи баксов, которые через полтора года с процентами обернулись Курицыну новой квартирой (а ко мне, значит, задом - не прощу), я регулярно приобретал в киосках Роспечати и прочитывал от корки до корки дорогостоящий прогрессивно-молодёжный журнал "Птюч". После (того как спёр) я этот свой талант - приобретать и прочитывать - куда-то утратил. Ну и отстал - не сказать как. Зато теперь Курицын у себя на своём плохом сайте выдаёт мне немножко моего "Птюча", и я помалу подтягиваюсь. Вчера довёл количество до трёх раз.

Ближний родственник Дм. Алекс. Пригова - Андрей Дм. Пригов пишет там, в "Птюче", как надо усекать гениталии, а дальний родственник Макса Фрая - Марк Эймс пишет, как после этого становится хорошо.

Пожалуй, попрошу лучше деньгами…

И на Букеровских лауреатах

Миша Бутов - толстый бородатый чувак (а я тоже толстый и бородатый, только красивый) написал длительную статью про то как он слушал долгоиграющие пластинки. Некому было сказать Михаилу, что это дело не доведёт его до добра. Пластинкам место - в биде: помните, возле усыпающего Рокамадура?

Вот раньше были Фолкнер и Хемингуей. Потом стали Борхес и Кортасар. Или Кортасар-Борхес, если вам не нравится, чтоб Кортасар был на последний слог. Потом было немножечко Умберты Эки, а теперь настали Пелевин, Павич и всё такое на пэ. Пригов, Пепперштейн, Подорога, Пинчон, Пиаже, Пригожин. Постмодернизм: раньше было лучше - мораль.

Сперва просто любопытно наблюдать, как лауреат Премии имени куриных окорочков и съедобных сапрофитов, спрыснутых скраденной у русского народа водкой, норовит упражниться в плутовато-блядовитом языке нехороших постмодернистов. Потом делается интересно внизу живота - check-it-out, Beavis:

Трудно себе представить, чтобы материальное благополучие популярного пародиста из Интернета, стремительно вырвавшегося в последние месяцы и на книжные страницы, Макса Фрая, прямо зависело от российских тиражей переводов Борхеса и последователей. Значит, своего рода чистая идеология заставляет его в авторском послесловии к книге стыдливо, хотя и с приличествующей самоиронией признаваться: да, было дело, дурость-молодость, корпел и я над томами Федор Михалыча. Но прошло, слава духам принтерной ленты и типографской краски, проехало. Свет упал. И увидел Макс Фрай - литературу настоящую, актуальную, интересную, литературу вымысла, литературу другую.

Миша заценил "Идеальный роман" и обиделся на Фрая за Достоевского. Дескать, Фёдрмихалыч вам - "не Битов и не Бутов" (так в тексте - Л.П.). И не Байтов. Хоть за Байтова, известно, восемь Битовых не глядя дают, а Бутов нам, сетевым, в хуй не упёрся.

Поэтому ещё слов через семьсот внизу живота делается скучно и грустно: с тягой к таким длинным абзацам Бутову в самый раз диссер про филологию писать, а не критику, блин. Мочить надо за такую критику. С корабля на бал современности, бля. Холщовое рыло, а туда же - в суконный рай. Или холщёвое?.. Забыл.

Разум отдыхает на цистенале

Терпеливо дочитав настоящий горе-обзор до этого места, вдумчивый читатель, привыкшый к свету мысли, чтоб брезжил где-нибудь между строк, поди ещё спросит: а где ж идеи-то?

А идей-то, как вышеследует из эпиграфа, нету.

У меня на этой неделе почки от олкоголизма болят потому что.

Казань переезжает во Владикавказ

Пошёл было курить - ан смотрю: ещё Олег Осетинский - цитирует Дугина, точнее, ругает за смешное и талантливое предложение переместить в Казань столицу России.

До чего неадекватно воспринимают люди великую идею Евразийства! Недавно болтал по телефону с Яцутко - он мне и говорит: "Все евразийцы - идиоты". Я отвечаю, что сам евразиец уже четыре недели как. А он мне: "Значит вы тоже идиот". Вот вам и все аргументы.

Ладно, ответ Осетинскому (проживающие на Кавказе интеллигенты знают, что все осетины - коммуняки, даром что раньше нас приняли Христианство) читайте на ObsErverе, а мне теперь уж точно пора курить.

16.06.2000

ПОЭЗИЯ

Просветление Димы Быкова

На позапрошлой неделе все писали про какой-то там Конгресс международного пен-клуба. Лучше всех, как водится, написал Курицын. Тьфу, бля… Опечатка по Фрейду. За неимением Курицына лучше всех, как водится, написал Быков.

В своём очерке с чарующим названием "Мне улыбаются твои сиськи" он осмелился отойти от классического варианта Чеченской защиты и отдался на волны сэлинджеровского "Голубого периода де Домье-Смита". (Это, если кто помнит, был когда-то такой рассказ). После к счастью непродолжительных, потому что жутко занудных разводок социального критицизма, Быков пишет про главное: как, собравшись на Мойке в Питере, пен-клубовцы читали свои стихи.

Турок читал по-английски, но с таким произношением, что на сей раз я не понял ничего. Закончив, он деловито передал текст Скидану. Тот принялся переводить, и лицо его по мере чтения текста вытягивалось все больше и больше, но, верный долгу, он ни на секунду не прерывал труда:

- Счастье... ушло... к Мехмету, - произнес он. Турок одобрительно кивнул.

- Рассудок... убежал... в соседнюю деревню, - сказал Скидан. Напряжение в чопорном зале росло.

- А мне насрать, - громко сказал Скидан. - Мне улыбаются твои сиськи.

На лице турка изобразилось блаженство. Он сделал руками округлый жест, словно охватывая две дыни. Улыбка сисек повисла в воздухе…

Вот в этот миг я и понял, что такое поэзия. Поэзия - это, во-первых, когда несколько десятков добрых, безобидных и бесполезных людей собираются вместе, доказывая друг другу всю беспомощность своего искусства. И во-вторых -- это когда на вполне официальном мероприятии, посвященном защите прав человека, веселый и толстый турецкий дед говорит "насрать", утверждая приоритет сисек как высшей общечеловеческой ценности.

И страшная догадка поразила меня. Что, если поэзия - это? Не наши, и мои в частности, натужливые экзерсисы, а вот это, простое как мычание, прозрачное как вода, детское восхищение перед миром, и фермерское самонаблюдение на зимней веранде, и защита прав крокодилов? Что, если жизнь - именно в этом, а не в нашем ежедневном преодолении всего, начиная с себя?

И весь вечер я был счастлив.

Выходит, что поэзия - по определению такое дело, что хоть ему кол на голове теши, а всё равно душу лечит.

ПРОЗА

Привидение Тани Касаткиной

С прозой у нас хреново.

Текст, скажем, может исчезнуть вообще, оставив после себя лишь примечания, которых, впрочем, набирается на огромный том, - примечания к когда-то, не здесь и не с нами, происшедшей жизни.

Или из текста, при сохранении его грамматической структуры, исчезают значимые слова, слово разлагается в самой сердцевине - в корне, при сохранении видимости жизни в суффиксах и флексиях…

Статья Татьяны Касаткиной "Литература после конца времён", написанная, очевидно, лет пять назад, напечатана, наконец, "Новым миром". Читая её, чувствуешь виском пульс литпроцесса. Сегодня уже так не думают, о таком не пишут. Только резервация духа под названием "толстые литературные журналы" ещё способна исторгнуть из себя что-то вроде:

Время (приобретающее качества пространства) становится постэсхатологическим, причем граница преодолевается незаметно и безболезненно (если боль при этом и ощущается, ее относят на счет чего-нибудь другого), без знамений на перевале, без рева труб (или мы все прослушали, полагая, что просто включился динамик в соседнем месте культуры и отдыха?),

- и это, согласитесь, ужасно. Литературные журналы сделались авангардом интеллектуального провинциализма, в смысле, отсталости. А поскольку "постэсхатологическими" усилиями Сороса этими отстойниками вечности продолжают насыщаться фонды провинциальных библиотек, и там по ним судят о передовом опыте литературной мысли - комбинация удачно замыкается, и вывод можно сделать один: жопа.

Тень отца Гамлета

Как-то надо что-то делать. "Литературная газета" предлагает затеять дискурс о спасении китов литературной печати:

"Толстые" журналы определенно находятся в некотором конфликте со временем, но никто не может в точности объяснить, в чем заключается этот конфликт.

Хе-хе…

Какой тираж - миллионный или тысячный - считать нормальным, то есть таким, какого заслуживает русское периодическое литературное издание начала третьего тысячелетия?..

А зачем тираж надо считать? Чтобы знать, сколько дорогостоящей бумаги будет съедено печатным станком, и на сколько ещё кубометров берёзы обеднеет многострадальная экосфера? Исходя из этого, нормальным следует считать не тираж, а траффик. Этот показатель и объективнее, и экологически чище.

…Вероятно, чувствуя, что их позиции слабеют, некоторые журналы пытаются реформироваться, как это происходит сегодня с безусловным лидером "толстожурнального" мира - "Новым миром".

В частности, обозреватель "Нового мира" Сергей Костырко регулярно пишет именно о русском литературном Интернете. Это привлекло к сетевой версии журнала немало новых читателей.

…Они хотят быть ближе к жизни, к реальным современным темам и проблемам. Вот только что считать реальной жизнью - войну в Чечне, нищету миллионов российских граждан, лихорадочные инициативы нового государственного строительства или - расцвет рекламы, крупного бизнеса, коррупцию, криминал и т. п.?

Война в Чечне и нищета граждан, равно как и инициативы строительства - это удел еженедельников. Пока толстый журнал пройдёт все свои нешатко-невалкие стадии производства - глядишь, и инициативы, и война с нищетой закончатся. Реклама - хозяйство "глянцевых". Крупный бизнес - для экономических приложений. Криминал и коррупция - убогий хлеб телевиденья. Значит, выбирать нечего. Надо довольствоваться тем, что было и есть - "социально-историческим аспектом бытования литературы", сокращённо - литературным процессом.

А самое главное - какая культурная ниша может быть отведена "толстым" журналам при несомненном взлете издательского дела, более оперативно "работающего" в области в том числе и современной литературной "продукции"?

Литературные журналы в том виде, к которому мы привыкли - это изрядно перезревший плод былого несовершенства издательского дела. Новую литературу (по крайней мере, модную её часть) будут представлять не журналы - больше они издательствам не конкуренты. А раз не конкуренты - надо отступать. Лучше, конечно, на заранее приготовленные позиции, но если заранее приготовленных не оказалось - надо отступать за кустик, за бугорок - что и называется "искать нишу".

Если бы я был главным журнальным "реформатором", я бы повелел так. Во-первых, отказаться от курса на публикацию "новых интересных произведений". Тех авторов, которые вроде ничего, но в издательства пробиться не могут - бросить на съеденье судьбе. Как бюджетников и пенсионеров.

Во-вторых, разобрать роли. Чтобы было не три литературных партии (либеральная, либерально-консервативная и реакционная), а ровно по количеству журнальных названий. Если подходящей идеологии нет - её нелишне придумать. Затем всем следует начать ругаться до хрипоты, рождая истину в спорах и обретая право в борьбе.

Под свои новые (и уже потому горячо любимые) идеологии можно начать заново собирать армии "своих" некоммерческих авторов, формируя новый литературный контекст. Замешанный на скандале и поиске, он будет куда интереснее и продуктивнее нынешнего.

Заметим, что на всех перечисленных стадиях "реформирования" нам (то есть мне) не понадобятся деньги. Это весьма разумно, потому что у меня (то есть у нас) их нет. Как говорится, не имей сто рублей, а имей хотя бы сто извилин в мозгу.

Вот вам и весь дискурс.

С этим согласна Наталья Иванова, чью статью "Бандерша и Сутенёр. Роман литературы с идеологией: кризис жанра" напечатало "Знамя":

Возникает устойчивое впечатление, что общество постигла идейная импотенция. Ежели мусульманин раз в четыре месяца не переступает порог спальни своей жены, то она, по законам Корана, имеет право покинуть обессилевшего супруга.

…Вспомним битвы "Огонька" или "Московских новостей" с "Молодой гвардией" и "Нашим современником". Воюющие постепенно как бы отвернулись от линии фронта и стали действовать каждый на своей территории.

Что я и говорил.

Дальше там идут вялые разборки с "актуальной" журнальной прозой последних лет, лишний раз доказывающие, что вся она - говно, и читать совсем нечего.

ДРУГАЯ ПРОЗА

"Против" Миши Золотоносова

Сперва запатентую открытие: дюжину лет назад термином "другая проза" Сергей Чупринин (это, если кто не помнит, был такой критик) предложил называть худло, написанное методом несоциалистического реализма. Типа Пьецух, Толстая, Петрушевская, два Поповых… (это были тогда такие писатели). Потом в моду вошло слово "постмодернизм", новизна ощущений прошла, "та ещё проза" куда-то делась, и "другую", соответственно, тоже отменили.

Это нерачительно и непатриотично. Предлагаю возродить хороший термин в новом значении. Я вот хотел назвать этот раздел словом "нон-фикшн", но никак не мог решить: русскими буквами эту абракадабру писать или американскими, через чёрточку или нет? И решил: пусть будет просто "другая проза". Согласимся, что на нынешнем изводе эссеистики и критики - с высокой степенью субъективизма и с солидной долей беллетризированного письма - это седло сидит лучше.

Михаил Золотоносов в "Московских новостях" делится своей болью. Она у него высокая и сугубо эстетическая, как у героя Мисиминого "Золотого храма" (это, если кто не помнит, роман про японского монаха, который спалил любимый японцами и собою павильон за то, что тот был слишком красив). Роль Золотого храма для Золотоносова сыграла вызывающе красиво изданная книжка М. Гаспарова "Записи и выписки".

Кто разрешил красиво издать? Михаил Золотоносов не разрешал.

Очевидно, что издательству НЛО, которое обосновалось на рынке научной гуманитарной литературы как одно из самых серьезных и должно поддерживать свою репутацию, нужны как "культовые" авторы, так и их книги, бесперебойно сходящие с рабочего стола, как с конвейера. В идеале нужен свой Ролан Барт, Мишель Фуко или Жак Деррида, "пишущий автомат" с репутацией крупнейшего филолога-универсала, генерирующий одну всеобъемлющую книгу за другой. Именно на эту роль - культового автора - НЛО давно выбрало Михаила Леоновича Гаспарова. Беда только в том, что у него другой стиль мышления, другие темы, иные скорости работы. И фундаментальной книги, которая могла бы серьезно претендовать на такое оформление, у Гаспарова к концу 1999 года просто не было. Ну так и что? - рассудило издательство. - Культовый автор - это такой автор, которого мы сами сделаем культовым. Как поет Алена Апина, "я его слепила из того, что было, а потом что было, то и полюбила".

В связи с вышеизложенным решено считать книгу "нелепой, а сам ее феномен - зеркалом состояния современной культуры". Тут следует разделить оценку и тезис. Оценка - внутренне дело издательства НЛО и покупателей упакованного товара. А тезис - внутреннее дело меня с Михаилом. С тезисом разберёмся.

Жанр комментариев и примечаний действительно является "зеркалом состояния современной культуры". Типа как десять лет назад - модальное словосочетание "как бы". Тогда под "состоянием" нужно было понимать актуализацию "эпистемологической неуверенности" и "семантики возможных миров". Сегодня - "кризис метарассказа", каковым является всякий претендующий на самодостаточность описательный дискурс.

"Кризис метарассказа"- это Худло. Потому что внутри худла выработался особый язык: на нём не говорят в быту, не ведут передачу "Я сама", не пишут газетных статей, не думают, сидя на унитазе, как ловчей вызвать сантехника, чтобы починил блядский сливной бачок. Этот "красивый" язык эмблематизирует мир "художественной литературы" как что-то нарочито искусственное, требующее соучастия и соблюдения специальных правил, типа театра Брехта, где актёр всем своим видом должен был внушать зрителю одну мысль: мы играем. А "резервирование" и загнивание худла в толстых литературных журналах - демонстрирует этот кризис в действии.

"Кризис метарассказа" - это традиционная, ориентированная на "сферу означаемого" критика. Заполучив свои традиции в эпоху, когда литература была "отражением действительности" и общественно значимым делом, сегодня она выглядит старой дурой, анализирующей и систематизирующей прошлогодний снег. У критики сохранился формальный объект (то же худло), но не стало реального предмета - она больше ничего не объясняет. Высказывание, претендующее на полноту описания некоторой системы, является фактором неполноты этой системы. Поняв это, умные критики отправились резвиться на вольные хлеба, а глупые - не поняв, гниют в тех же толстых журналах.

Таким образом, умный критик избрал предметом своего письма самого себя. Это в негативной среде "кризиса метарассказа" (а ведь всякое связное письмо тяготеет к метарассказу) стало превосходным защитным механизмом. Строго говоря, общественность так никогда и не поймёт: пил ли Курицын мочу своей жены, и продался ли Быков нехорошим олигархам медиа-рынка. Зато она превосходно поймёт, что истинной причиной недовольства Золотоносова "состоянием современной культуры" является зависть к чужой яркой игрушке: сконцентрированный на внеположенном объекте писатель беззащитен и слаб, как ребёнок.

Что касается сути Золотоносовских претензий к Гаспарову и лично издательству НЛО, то они не лишены смысла. Сколько бы философы не твердили нам о том, что "форма - это и есть содержание", как-то спокойнее на душе, если знаешь, что мухи отдельно. И что явится, наконец, "культовый автор", который напишет Большую Книгу - такую, чтобы была всем книгам Книга: окончательная Книга, настоящая - Информационный Повод, броня, бетон. Что о Такой ни пиши - всё будет в строку. А то что, в самом деле, писать, о "записях и выписках"? Ещё более сугубые записи и выписки? Обидно.

Смерть Макса Фрая

"Литературка" познакомила своих гипотетических читателей с творчеством Макса Фрая, заодно сообщив печальное известие о том, что он умер:

Макс Фрай - писатель лукавый. Недаром он столь популярен среди просвещенных пользователей Интернета. Да и вниманием издателей не обойден. Ведь и переизданные "Лабиринт", и "Волонтеры вечности" - всего лишь первые два тома огромной эпопеи. Очень нашей эпопеи.

Представьте себе молодого человека, не обременённого ни семьей, ни друзьями, уныло тянущего лямку в какой-то заштатной газетенке - то ли ночным редактором, то ли ночным корректором. Поскольку единственное, чем отличается наш герой, - сдвинутым суточным ритмом. Иными словами, днем он предпочитает спать, а ночью работать…

И ещё:

Постмодернистский мир Макса Фрая - мир, где "правильного" и "неправильного" вообще не может быть, поскольку "правильным" заведомо окажется все, что бы ты ни сделал.

Называется всё "Посмертные записки неудачника".

Жалко.



09.06.2000

Идите вы нахуй, ёбаные козлы…

Главная новость

заключается в том, что после трагического перерыва возобновились обзоры "Тенёт". Их уже почти два: "Человечина тушёная, высший сорт" - подробный анализ милого рассказика Мирослава Немирова, и "Новые рассказы" - то есть, собственно сам обзор. Прочие новости Лирунета (а они тоже есть) меркнут перед огромной Этой.

Идеи толкутся в воздухе

Найден электронный адрес "Литгазеты" - www.lgz.ru. Моя премия за "Тенёта" досталась Алле Латыниной - редактору литературного отдела уважаемого издания. Она нашла.

Идеи толкутся. Пока я в прошлом выпуске писал про чеченцев и либерализм, Алла Латынина тоже написала про чеченцев и либерализм в своём прошлом выпуске. Взгляды наши оказались немножко противоположными, хотя вывод получился один: либеральные интеллигенты - козлы. Разница в том, что я заодно придерживаюсь того же мнения о самом либерализме, а Алла Николаевна его зёрна от плевел интеллигенции как-то там отделяет.

Что ж, поприветствуем колченого-трёхфреймовый www.lgz.ru на нашем Общем информационном рынке!

Особенное стечение идей на истекшей (с пятницы по пятницу) неделе наблюдалось, понятно, в ОbsErvere. Он для этих идей стал прямо Ходынским полем. И ещё Куликовым. Там не на живот схлестнулись Великие Лбы рулинета: Вербицкий, Кузьмин, Курицын, Куталов, Фрай. И примкнувший к ним Костырко. И примкнувший к Костырко я. Косвенно в стычке участвуют Миша Визель, Саша Генис, Юля Фридман, Миша Эпштейн и другие как нелиберальные, так, к сожалению, и либеральные интеллигенты. Обсуждают вопросы легитимации литературы в изменившемся геополитическом и социоментальном пространстве.

Забавно, что внимательно следящие за ходом борьбы Тенёта убеждены, что турнир Лбов посвящён им. И на всякий случай обижаются на любое прозвучавшее в ходе дискуссии высказывание. Но это не мешает им держать твёрдое второе место в толчее идей. В частности, и по вопросу агонизирующего под натиском витаминов либерализма. Дискуссия про него, нацизм, мейнстрим и молодую шпану - тут.

Мысль

кстати, внезапно пришла. Вот взять "Тенёта". Отдроченный до совершенства проект. Способный заменить (и заменяющий) весь он-лайновый литпроцесс. Действительно спровоцировавший дискуссию о сетературе (хорошую, а не то дерьмо, что было пару лет назад в Русском журнале). Почему же дискуссия так легко и радостно от него (них) отошла? Потому что причина всех берущих за душу зол не в "сетературе" (подразумеваем "Тенёта"), а в "литературе" (подразумеваем полное, блядь, говно). Это из-за неё, сволочи, всё (по крайней мере большая часть всего) талантливое, что есть в рунете (а именно Рулинет) прозябает на задворках Сети.

Всё талантливое прозябает на задворках Сети, а всякое говно плавает наверху. Ну, беспонтовая тусня, олицетворяемая брэндами chat.ru и mail.ru с развитием рунета в полноценное информационное пространство отомрёт. Но разве в образовавшуюся дырку в стене говна хлынет всё талантливое? Хуй. Туда хлынут вести и ленты. На которые и сейчас без смеха и жалости невозможно смотреть.

В конкурсе Потоп + (хер ему, а не ссылка) протестно-электоральный "против всех" занял первые места. Почему? Потому что за говно голосовать совестно, а за те же "Тенета" мешает заимствованный у атлантистов принцип "всё продаётся и покупается" (aka "демократия"). Дескать, не бестселлер, траффиком не дорос.

Макс хвалит (в прошлом себе) Настика Грызунову, она претендовала на человека года по версии того же Потоп. (Кстати, символическое название: отсылает мысленно к "по паре" чего-то там). Ну, может, она кайфовая тёлка, я не знаком. Но ведь "Невод" (и ему тоже хер) - это отстой! Про остальных (в частности и особенности про Экслера) я молчу, иначе съедят.

Что мы будем иметь с Интернетом (а ему через пяток лет, как-никак, телевизор заменять), если ориентация на говно не прекратится? Мы будем иметь то же, что имеем сегодня с телевизором. Вы знаете, я специалист по нему. И как специалист по секрету скажу: говно, беспомощность, тупорылая бездарность и импотентский отстой. Телевизор держится только на том, что он монополист. По радио нет голых баб, а за газетами надо спускаться к почтовому ящику или тащиться в киоск.

Спрашивается, в чём заключается наша стратегия в условиях перманентно множащегося говна?

В том, что надо мочить. В вышеуказанной дискуссии чету Вербицких критикуют за "заигрывание со злом". Дескать, есть же принципы - свобода, права личности и т. п. Так вот. Заигрывание со злом - это как раз инертное следование той власти говна, к которой сводится практика демократии, либерализма и свободного рынка. А не здоровый и разумный призыв всех мочить.

Ну а теперь к литературе назад. Она виновата в том, что Рулинет тонет в говне. Она - дряхлая немощная сука. При товарще Сталине, товарищах Хрущёве, Брежневе, Андропове и Черненко Русская литература процветала держала мазу за всех. И за секретарей СП, и за тех, кто, напротив, даже немножко сидел в тюрьме. Эти вторые были духовными вождями нации, а первые получали за них зарплату. И всем было хорошо.

И что? Великую Русскую литературу "развалили". Её грохнули атлантисты. Конкретно - НАТО. Помните, в перестроечные годы некоторые отмороженные публицисты орали, что армию надо-де распустить? Потому что врагов у нас теперь нет. Они же орали и про то, что "хватит литературе быть служанкой истории, социологии и политики".

Недавно я разговаривал с одним литературоведом (типичная либеральная мразь) и случайно употребил такую сложную фразу как "литература утратила общественное значение". Этот атлантический подмудок сразу ввернул: "И слава-богу". Я, конечно, сразу раскроил подонку ебало, но ведь если задуматься - его и так наказала судьба! Козлу уже совсем не платят зарплату, именно потому что его предмет утратил общественное значение, и обществу теперь на него посрать. А он, уже шатаясь от ветра, всё ещё бормочет заученные с атлантической подачи молитвы. Зомби.

Который учит детей.

Прибежище кайфа

от мутных волн атлантизма (с пятнами мазута и значительными инфильтратами мочи) располагается здесь. Не буду подробно восторгаться по поводу Хрюши и его интервью, наверняка на морде об этом позаботился Макс. Мне нельзя тратить время на комплименты, я должен мочить, мочить и мочить.

Лейка возрождения литературы я.

Противогаз чтения

Этот выпуск любимого читателями противогаза посвящён рассказу простого евразийского парня, русского поэта Славика Немирова, с которого мы и начали сегодня базар.
Союз ненавистный республик говняных,
Вот хуй там сплотила ебучая Русь!
Так сгинет же созданный волей гондонов
Ебаный позорный Советский Союз, -
поют в подполье бесстрашными голосами отважные герои Сопротивления, подняв кулак над головой в знак непокорности.
Они не только поют: всюду и везде они наносят, как могут, удары по ненавистному режиму. Подпольщики, пускают поезда под откос, подсыпают толченое стекло в масло, неправильным лечением умерщвляют коммунистических начальников, под видом немых распространяют в вагонах поездов дальнего следования порнографические картинки, подрывая официальную мораль, записывают на рентгеновских пленках музыку в стиле "джаз", демонстрируя гражданам СССР преимущество западной культуры, организовывают опечатки в газетах, типа пропуска буквы л в слове Верховный Главнокомандующий - и так далее. Беспощадная тайная борьба кипит, не только не утихая, но все более нарастая по мере построения в СССР сатанинского социализма.

Тут подпольщики и получают сведения о новом дьявольском замысле проклятого усача, который описан выше. Выход один: немедленно указанного ликвидировать.

Это почти невозможно. Ночью?
Но кровать, на которой он спит, не содержится в одном помещении, а ездит под землей по железнодорожным рельсам туда и сюда (для чего, собственно, в Москве и построено метро, строительство которого не утихает ни на секунду), причем маршрут неизвестен никому, ибо задается специальной ЭВМ, снабженной генератором случайных чисел, и еще ездит множество других кроватей с двойниками, которые непрерывно переплетаются и тусуется, так что никак невозможно вычислить, где же и кто же из них подлинный Сталин. (Почему , кстати, кибернетика в СССР в те годы и строжайше запрещена: чтобы никто не мог построить еще одну вычислительную машину и все-таки разгадать подземные тайны маршрутов тел Сталина).

И, выходит, есть только один-единственный выход: смести все это с лица земли одним термоядерным ударом, вместе с, увы, городом Москвой, и всем, что в ней находится. Что и приходится осуществить, благо, Курчатов И., Королев С., Сахаров А., и прочие отцы советского ракетно-ядерного щита, конечно, будучи людьми культурными, не могут больше терпеть описанного злодейского беспредела.


Некоторые читатели спросят: а как же продолжение волнительной истории про карачаевцев и черкесов, которое так заманчиво манило вглубь себя в прошлом Противогазе, но я им отвечу стихами всё того же поэта Славика Немирова, вынесенными сегодня в эпиграф:



02.06.2000

Прячь деньги в воротнике
шубы, а если странствуешь налегке -
в брючине повыше колена, но не в сапог: найдут.
В Азии сапоги - первое, что крадут.

Весь этот выпуск, включая любимый читателями Унитаз чтения, посвящён проблеме "Восток-Запад" в её российском изводе, сводимом к формулировке "Запад-Юг", а ещё точнее - к формулировке "гнилой рецессивный либерализм - здоровый наглый чеченец с огромной залупой, которую он суёт гнилому либерализму в рот". Для снятия культурного шока, чисто на закуску, будет Б. Акунин

Приветливое лицо Чеченца улыбается с половины всех баннеров, зазывающих насладиться "лентой новостей" или "вестями ру". Впрочем, начнём, как положено, немножко издалека.

Я-то сам все книги его купил и некоторые даже прочёл. Некоторые и по два раза, потому что вспомнить, какую читал а какую нет, невозможно уже через месяц. Это можно считать за плюс, а можно за минус. Выше приведенное и есть самая глубокая мысль о литературе, которая у меня была!

- самокритичнейше восклицает умничка Вербицкий в тридцатом выпуске "Ужаса и Террора". Тридцатый выпуск "Ужаса и Террора" - интересный, а я чуть было его не проебал. Он почему-то перед двадцать девятым. Последним двадцать девятый висит - полное говно. А тридцатый выпуск - отменный.

Там замечательные картинки!

Я даже как порядочный человек не могу не вступиться в полемику и не коснуться непосредственно диалога. Но сначала нужно сказать, что поразмышляв накануне часа два (с перерывами, конечно), я решил ничего не писать про Леонида Делицына и конкурс "Тенёта". Во-первых, потому что оба обидятся, во-вторых, потому что это вредно для Кармы.

В-третьих, если бы я был педиком, а лучше - голой бабой, я бы наверняка хотел с Леонидом Делицыным поебаться! Он такой симпатичный.

Но вернёмся к Ужасу и Террору. Сперва там дерьмо, а потом становится интересно, когда про чеченцев. Мысль о том, что либеральная интеллигенция тянется к ним, потому что боится (я перефразирую, в источнике это сказано много лучше) - правильная, хорошая мысль.

Либеральная интеллигенция - трусливые пидорасы. Когда я смотрю передачи телекомпании НТВ (внимательные читатели знают, что я занят этим делом с утра до вечера), очень понимаю всяких гестаповцев и полицаев: сам бы с великим удовольствием стал и гестаповцем, и полицаем, чтобы принять личное участие в массовых казнях или на худой конец застрелить из пистолета Евгения Киселёва, потому что он враг народа и кроме того мудак.

Гораздо хуже Леонида Делицына.

Либеральную интеллигенцию приятно убивать в лицо. У либеральной интеллигенции оно перед смертью не осовывается и не скучнеет (типа, знаете, когда убиваешь, скажем, еврея или чеченского "террориста" - у них делаются такие вялые, не от мира сего лица). У либеральной интеллигенции моей мечты лицо перед смертью удивленное и тупое. Ей некогда подумать перед смертью о вечном, потому что для того, чтобы успеть подумать перед смертью о вечном, нужно всё время думать о вечном, а либеральная интеллигенция никогда не думает о вечном - вместо этого она только бздит.

Но это что касается Киселёва, а теперь вы представьте, какое глупое лицо делается у Явлинского (когда я убиваю его из пистолета) - да вы просто укакаетесь со смеху! Явлинский на пороге вечности - это стоит увидеть. Впрочем, эти двое всего лишь услужливо подставляют ноздри ветру, каковой мощно струится из жоп либеральной интеллигенции. Они - всего лишь рупоры, в которые либеральные интеллигенты пердят.

Но у рупоров есть электоральная интуиция, есть референтный горизонт ожидания, есть стадо, инстинкты которого они ублажают, придавая им - инстинктам - идеологическое благородство. Вот это-то референтное стадо и "любит" чеченцев. Потому что чеченцы крутые, на тачках, с детства дерутся ногами и ещё у них много бабла, на которое им насрать.

Тут надо сказать, что скотоложеской любовью к чеченцам компенсируется недополученная обществом любовь к военному сословию. На заре этногенеза право первой ночи с княжеским дружинником (а много лучше - с самим князем) улучшало генофонд: самка спаривалась с несколькими самцами ради свободной конкуренции и естественного отбора генов. Из этих же соображений податливая плоть москвитянки любила уступить натиску злобного татаро-монгольского курда.

Потому же русское купечество подмазывало деньжатами революцию (а на самом деле - себе жопу), а русская интеллигенция воспевала самоотверженных бомбистов - от Тургенева с Чернышевским до Акунина Б., о котором дальше пойдёт рассказ, воспевала она их.

Лейтенант Сван бегал трусцой в лес, вислоухий подагрик Гарри Галер мнил себя "волком", а борзые (с ударением на букву "о", как говорят на юге России, потому что "борз" по-чеченски - волк) "лица национальности", имеющие эту национальность в отличие от всяких прочих лиц, тем временем ебали на перинах их жёнок.

Всемирная справедливость, банк Российский Кредит.

В 89-90-м году я знавал чету типичных либеральных интеллигентов. Фамилия их была "Солодских" в честь главы семьи - Славы, который как-то на одном демократическом митинге повесил на шею плакатик "Умные люди голосуют за Ельцина" и в таковом виде прославился во всех местных газетах.

Эти пидорасы посещали "дискуссионный клуб", а на жизнь зарабатывали тем, что Слава вел секцию У-шу и переводил вредительские книжонки типа "Дзенского искусства стрельбы из лука". Кроме того, Света страдала жутким полиартритом.

Это к тому, что подошла пора любимого читателями Кергоаза чтения, и он будет посвящен именно Мише Вербицкому, который хочет, да никак не может прочитать роман "Муций". (А вы - так лучше и не читайте, там сплошной мат!)

ровно без семнадцати три распахнулась дверь и появился толкающий перед собой инвалидную коляску худощавый человек на роликовых коньках в чалме с сачком для бабочек и книжкой ельцина исповедь на заданную тему в котором сразу все узнали славу солодских а кто же небрежно сидел в толкаемом кресле скрюченная полиартритом светлана солодских небрежно развалясь там конечно сидела и рыгала как кит

совершался таким образом сбор пустых бутылок необходимых для светланы чтобы сдавать анализы мочи радостно загомонив карачаевцы и черкесы потянулись от карточного стола к столь лакомому для них как людей утонченного вкуса ломтю и пока слава делал вид что старательно шурует под стойкой бара самурайским мечом в поисках заветной посуды рамазан раздвинул пропитанные нафталином юбки и под восхищённый шёпот соплеменников погрузил свой благоухающий прелым луком хуй в светланину пиздень извините я бы хотел сказать просто без претензий в пизду но это была именно пиздень как по внешнему виду так и по степени огромности а татархан бзоев

засунул язык в перепачканный поносом светланин анус но не водил им ни-ни! а раздвинув руками собственные волосатые ягодицы приготовился испытать натиск кобула виждова а кобул был гомосексуалист и от его толчков тело татархана сотрясалось а язык сновал в прямой кишке туда сюда как это и требовалось доказать

и с него прозрачными капельками стекала слюна а на спине татархана сидел рашид настуев и всего-навсего целовал кобула в губы но штаны его не зря были приспущены света с привычной сноровкой вставила в зад рашиду чугунную трубу в чугунную трубу трубу от пылесоса а в трубу от пылесоса биллиардный кий и путём сложных манипуляций этими предметами она одновременно доставляла рашиду удовольствие и зарабатывала себе со славой на завтрак

разумеется вера на всё это скромно не смотрела

а губы светы если вы про них не забыли тоже не скучали потому что между ними уютно разместились оба яйца и хуй маленького мурата который радостно срал в подставленный рот рамазана а тот если помним пёр свету прямёхонько в пизду и таким образом вся эта несложная композиция удачно замыкалась

танцующиеся пары видя такое дело сгрудились вокруг и ритмично хлопали в ладоши а лёша оболенец празднующий своё поступление в аспирантуру к кларе эрновно-эдуардовне до чего тесен мир решил что вот он подходящий момент и робко косясь на свою подругу положил руку ей на плечо и подруга которой кто-то пользуясь полумраком уже снял трусы и ебал последние пятнадцать минут одновременно в пизду и сраку из чего заключаем что кого-то было двое была вовсе не против только не могла ответить на лёшино объятие поскольку дрочила обеими руками хуи неграм из мединститута короче веселились кто как мог те же негры к слову сказать ублажали себя ещё и в жопы используя один пивную кружку а второй хуй армянского юноши лет тридцати пяти к которому вскоре пристроился ещё кто-то а к еще кому-то один за другим пристроились восемь человек которые если посмотреть на них со стороны казалось сосредоточенно и увлечённо играют в поезд
(продолжение потом)

В Ужасе и Терроре Вербицкий пишет, что гельмановско-кириенковская камарилья на ровном месте надула пожар Б. Акунина, а на самом деле Б. Акунин - посредственный детективщик.

Так вот, надо сказать, что Б. Акунин - не посредственный, а довольно-таки хуёвый детективщик, но рекламы, которую ему сделала камарилья, более чем в два раза достоин.

Потому что вся эта прелесть - эпизоды из Гаршина в сцене штурма Плевны и гусарский корнет Курицын, подвешенный за яйца серьёзными братанами, и издатель-паталогоанатом Захаров, на которого серийный маньяк пытается свалить вину за собственную усталость, - всё это достойно того, чтобы люди читали, а как они будут читать, если серия в заведомо невыигрышных обложках не будет переиздана пару раз?

В детективной части рефлексии автора сильно вредят: герой-неудачник, талантливый только тем, что говорит "раз-два-три", обаятельное зло, обречённое на моральный успех, и несчастный подмудок Маса, которому сострадаешь, совсем как старому пердуну из "Джеймса Бонда" (который, помните, старательно делает всякие технические штучки, а Бонд безжалостно их громит) - это замутняет жанр и с головой выдаёт либерально-интеллигентскую слабосильную гниль.

Но не страшно - всё равно детективы читают только имбецилы и параноиды; в сущности, нет более скучного жанра, чем детектив. Процитированный Мишей в "Терроре" гостевой отзыв долженствовал Акунина восхвалять, а не разоблачать. А разоблачал он миф о принадлежности Акунина к стратегии "засыпай рвы, переползай через границы".

Собственно, к "засыпай рвам" (интеллектуализм, не требующий эрудированности, которой мы с читателем в должной мере наделены) принадлежит только одно явление Мировой культуры - кино про Форрест-Гампа. Остальное, включая Умберту Эку, максимум может в эти рвы слегка насрать.

Вообще, идея про рвы - следствие той же мазохистически-педрильной тяги интеллигентов к Силе, что и чеченофилия. А если подумать, так и не педрильной, а биологически здоровой и исторически правильной. Ведь всё сказанное выше можно считать и за плюс, и за минус.

Лев Пирогов












Powered by Qwerty Networks - Social Networks Developer #1