«Интеллигентный человек должен уметь дать в морду»

9 мая исполняется 100 лет со дня рождения поэта и композитора Булата Окуджавы. Что советский бард говорил про творчество, войну и политику — в подборке «Ъ».

Булат Окуджава

Фото: Владимир Богданов, Коммерсантъ

Булат Окуджава

Фото: Владимир Богданов, Коммерсантъ

«Мне очень нравятся мои стихи, пока я их пишу… Потом вижу, что меня снова постигла неудача… Бывает, через день или позже стихотворение хочется напеть. Все происходит спонтанно. Песня — это скорее мое хобби. Я выхожу на сцену, чтобы общаться с людьми, а певцом или артистом себя не считаю» (из интервью для радио Deutsche Welle (объявлено в России иноагентом), 1996 год).

«Главное в творчестве? Чтоб хорошие деньги платили. Ну, чего стесняться-то» (из авторского сборника «Я никому ничего не навязывал…», 1997 год).

«Следует заниматься своим делом без суетного интереса к собственным успехам. Не нам, а времени судить, кто есть кто. Нельзя подниматься по ступеням искусства, одновременно считая, сколько ступеней пройдено» (из интервью в журнале «Современная драматургия», январь-март 1984 года).

«Я был очень "красный" мальчик. Я твердо верил, что коммунизм — это прекрасно, капитализм — это отвратительно. Что в Германии во главе стоит бесноватый фюрер, а у нас — гениальный вождь. Что свастика — это плохо, а серп и молот — это хорошо. Что гестапо — это отвратительно, а НКВД — это хорошо. Потом арестовали моего отца и мать, но я не поколебался. Я думал, что с моим отцом и матерью ошибка произошла, а всех остальных надо было арестовать» (из выступления в немецком Марбурге, 7 мая 1997 года).

«Серьезный художник никогда не пишет для кого-то. Он пишет не для, а почему. Иначе не может выражать себя» (из интервью в газете «Эпоха», 18 мая 1995 года).

«Судьба — это история личного масштаба, а опыт уже показал, что историю изменить нельзя. Ни назад, ни вперед. Ее можно только пытаться понять и ей споспешествовать» (из интервью в газете «Аргументы и Факты», май 1995 года).

«Я наполовину грузин, наполовину армянин. И оттого во мне сочетаются две страсти: грузинская царственная лень, уважение к себе — с упрямством и работоспособностью армянина» (из интервью в журнале «Профиль», февраль 1997 года).

«Нравится религиозное возрождение в нашей стране. Но не нравится безумие, которое охватило прессу, телевидение, различные организации. Уже и грузовики на конвейере окропляют. Вера — дело интимное. Об этом нельзя шуметь» (из интервью в газете «Комсомольская правда», 16 ноября 1991 года).

«Интеллигентный человек должен сомневаться в себе, иронизировать над собой, страстно любить знания, нести их на алтарь Отечества… и уметь дать в морду… Вот это и есть интеллигент, а не советская формула "диплом-очки-шляпа"» (из интервью в журнале «Профиль», февраль 1997 года).

«Раб… считает, что свобода — частная воля, делай что хочешь, а я говорю: свобода — это делай, что хочешь, но при этом не мешай окружающим» (из интервью в газете «Эпоха», 18 мая 1995 года).

«Огромное количество людей, особенно молодых, оказались под прессом самой дурной развлекательности. По странному представлению организаторов культурного времяпрепровождения отдых состоит в том, чтобы ни о чем не думать» (беседа записана 15 ноября 1986 года, впервые опубликована в книге «Эстрада: что? где? зачем? », 1988 год).

«Я не люблю, когда начинаются парады, фейерверки, гуляния, блины и прочая вещь... По-моему, в День Победы всем надо просто на полчаса выйти на улицу и постоять со склоненной головой» (из интервью в журнале «Собеседник», июнь 1996 года).

«Я думаю, что патриотизм — биологическое чувство. Хочу я или нет — я патриот» (из автобиографической повести «Из школы на фронт. Нас ждал огонь смертельный»).

«Государство вообще не должно вызывать у человека никаких пылких чувств. Оно меня оберегает, я ему за это плачу налоги, оно представляется мне большой жилищной конторой и ничем более. Если говорят о великой державе, за этим наверняка скрывается прохиндейство» (из интервью в журнале «Профиль», февраль 1997 года).

«Я, как и мои сверстники, шел на фронт не из ребяческой жажды приключений... Мы шли, потому что любили свою землю. И я убежден, что на этой любви надо воспитывать и современную молодежь» (из интервью в газете «Социалистическая индустрия», 20 июня 1981 года).

«Я очень огорчен теми напастями, которые свалились на нашу голову за последние годы, но совершенно им не удивляюсь. Потому что я твердо уверен, что советская власть продолжается. Она изменила лозунги, названия, но продолжается» (из интервью в газете «Московский комсомолец», 27 февраля 1995 года).

«Нас всегда учили кичиться… приоритетами России во всех областях… Мы — первые во всем. Мы — самые лучше. Мы не совершаем ошибок. Мы не терпим поражений. Только побеждаем. Так воспитывалась нация, народы, населяющие эту страну. А потом начались поражения... Поражения — хорошие учителя» (из интервью в журнале «Новая Польша», ноябрь 1994 года).

«Мы тоже обольщались и считали, что после XX съезда наступит перелом — не наступил. Потом началась перестройка, мы решили, что завтра начнется демократическая жизнь. Ошиблись. Страна, которая не знала никогда, что такое демократия, не может в один день совершить демократический переворот» (из интервью для «Радио Свобода» (объявлено в России иноагентом и нежелательной организацией), 2 ноября 1995 года).

«Для меня нет выбора: или Запад, или сугубо своя культура. Для меня есть: если это удобно и полезно, это мы берем с Запада. Если это неудобно, неполезно и бесполезно, мы этого не берем. Вот и все. Так же, как Запад берет у нас, что ему удобно и полезно… Неужели наша нация настолько ничтожна, что малейшее влияние Запада уже и вид ее изменяет? » (из интервью в журнале «Новая Польша», ноябрь 1994 года).

«Я человек не тщеславный, а честолюбивый. Тщеславный человек старается слыть, а честолюбивый — быть» (из интервью в газете «Известия», июнь 1997 года).

Подготовила Анастасия Винницкая

Источник: www.kommersant.ru/doc/6689138